Олег Гуцуляк: Против Джемаля: апология Рене Генона

96-300x169Доктрину Примордиальной Традиции сформулировал французский философ и математик Рене-Жан-Мари-Жозеф Генон (15.11.1883-7.1.1951) – ученик философа-неотомиста Жака Маритена, автора фундаментального труда «Интегральный гуманизм» (другим известным его учеником и преданным другом был папа Павел VI). Ж. Маритен клеймил способы философствования современных мыслителей (т.н. «модернизм») как «интеллектуальное варварство», «псевдоинтеллигентность», которые подменяют истину самоцельной оригинальностью, претензией на критику, производя «интеллектуальные продукты», подчиненные партикуляризму, материальной активности («грубым силам»), идее культуры (совершенствования человека) как конечной цели, усилению влияния психологии и не имеют отношения к «подлинному разуму» метафизики, к «верховным реальностям и ценностям», проистекающих от Бога.
Позже Рене Генон стал последователем мистика-эзотерика Жерара Анкосса (Папюса). Рене Генон был одно время епископом Гностической церкви под именем Тау Палингениус, но в 1930 г. принял ислам под именем Абдель-Вахид Йахья и уехавший в Каир (Египет), породнившись с представительницей рода Фатимидов. Считается, что посвятил Рене Генона в традиционализм и обратил к исламу шведский художник Иван Агели (урождённый Йон Густав Агели; 1869-1917 гг.), который принял ислам и под именем шейха Абдульхади Ахили аль-Магриби стал главой всех суфиев ордена Шазилийя в Европе.
А. Дугин так характеризует творчество Р. Генона: «… Я согласен с рексонтрукцией Марка Седжвика о том, что Генон вписывается в традицию ренессансного неоплатонизма. Изучая платоников и неоплатоников, я пришел к выводу о том, что именно платоническая топика является основой эзотерических учений всех традиционных конфессий, а также базой христианской теологии. Поэтому я исхожу из признания структурного тождества традиционализма и платонизма… Мир, описанный Геноном как истинный, это платонический мир, построенный по иерархической вертикальной модели. Именно платонизм есть структурное описание традиционного общества, а мир современный – его отрицание» [Дугин А. Дьяволополис (тезисы) // http://against-postmodern.org/dyavolopolis].

***

Заслугой именно Рене Генона во всем оккультистско-эзотерическом движении состоит в том, что он впервые соединил тезисы:
1) есть Примордиальная Традиция;
2) все основные Традиции являются ее частичными ветвями;
3) современный мир является разрывом и отрицанием Традици;
4) для принадлежности к Традиции нужна инициация и цепочка преемственности.
По отдельности один, два, три тезиса встречались много у кого, Например, и у блаженного Августина, и у Сен-Мартена, и у де Местра… Но все вместе эксплицитно их высказал только Рене Генон.

***

Примордиальная Традиция – это изначальное содержание духовности, «первоначальная истина», «изначально целостный комплекс знаний трансцендентного происхождения». «… Для нас Традиция – это победоносное и созидательное присутствие в этом мире мистической силы более могущественной, чем человеческая или материальная, – Духа» [Эвола Ю. О секрете вырождения // http://falangeoriental.blogspot.com/2013/12/blog-post_8063.html].
Впоследствии «примордиальная традиция» распалась на различные духовные традиции. Поэтому Примордиальная Традиция имеет достаточно сложное соотношение с откровением и религией, со священным, с понятием ортодоксии, власти, продолжительности и непрерывной передачи истин, экзотерическим и эзотерическим, так же, как с духовной жизнью, наукой и искусством.
Т.е. представители «примордиального традиционализма» понимают под «Традицией», главным образом, Архетип, сообщающий о присутствии Абсолюта в определённых исторических и политических формах. Последние изменчивы и подвергаются извращениям, превращаясь в свою противоположность, поэтому они ценны лишь как формы, но сами по себе великого и главного смысла не имеют. Смысл состоит, в том, что «… Нечто пребывает вне Времени и имеет прямое отношение к тому, что пребывает во Времени. Иными словами, Традиция — это некое явление Вневременного во временном, Внечеловеческого в человеческом» [Джемаль Г. Революция Пророков. — М. : Ультра.Культура, 2003. – С. 33].
Примордиальная Традиция состоит из истин сверхиндивидуального порядка, которые укоренены в природе реальности, так как было сказано: «Традиция – это не наивная и архаичная мифология, но наука, которая по-настоящему реальна». Она, подобно религии, есть одновременно и истина, и присутствие. «… Укорененная в метафизическом, Примордиальная Традиция также признает как само собой разумеющееся иррациональное, невидимое, эзотерическое и оккультное; в качестве средства удовлетворительных отношений с этим она предписывает символизм и ритуал» [Годвин Д. Толкиен и Примордиальная Традиция (1) // http://evolist.livejournal.com/100096.html].
Сам Абсолют – это не религиозный принцип или noumenon (ноумен), тем более он не теистический бог, а «таинственная область» или dynamis, могущество, Сила, из которого всё произошло и к которому всё вернётся. Именно эта «таинственная область» является тем источником, из которого происходит Примордиальная Традиция как таковая, являясь абстракцией самого Первопринципа (Абсолюта).

***

Как указывает Г. Джемаль, есть т.н. «Большая Традиция» и т.н. «Примордиальная Традиция», и первая по отношению ко второй является «до-Традицией»: «… под метафизикой большой Традиции я понимаю неартикулированное символическое сознание, тесно связанное с принципом Мудрости, которая по преимуществу не нуждается в слове и в понятийной речи … Она была не артикулирована, но это не значит, что она было бессловесна. Характерным модусом проявления неартикулированной мудрости являются гимны. Наиболее архаические, древние гимны – пеаны, некие формы славословия, которые существуют на грани глоссальности» [Джемаль Г. Апория как метод теологического мышления: апористический парадокс «абсолютного объекта», 2011 // http://geidardjemal.livejournal.com/17905.html; http://www.poistine.com/sacral/aporiya-kak-metod-teologicheskogo-myshleniya]. Т.е. изначально была традиция гимнософистская, в основе молитв и медитации лежали гимны, и только позже они трансформируются в поэтическое искусство, затем политизируются, принимают социальную форму, превращаясь в ораторское искусство и в проповедничество, в пропаганду.
Тут следует вспомнить слова И. Канта, который определяет особое сознание, которое по Г. Джемалю следует называть как «до-Традиционное»: «… Музыка, танцы и игра составляют бессловесное общение [выделено нами, – О.Г.] (ведь те немногие слова, которые нужны для игры, еще не образуют беседы, требующей взаимного обмена мыслями). Игра, которая, как утверждают, должна служить только для заполнения пустоты в беседе после трапезы, обычно есть самое главное: она средство приобретения, при котором аффекты приходят в сильное движение; здесь устанавливается некое основанное на своекорыстии соглашение, чтобы грабить друг друга с величайшей вежливостью; и пока игра продолжается, полнейший эгоизм служит принципом, которого никто не отрицает; а от такого общения при всей культуре, которая может сказаться в манерах, вряд ли можно ожидать действительного содействия объединению общественного благополучия с добродетелью и тем самым содействия истинной гуманности» [Кант И. Антропология с прагматической точки зрения / Пер. с нем. – СПб.: Наука, 1999. С.367. – http://elenakosilova.narod.ru/studia/ka.htm].
Х. Ортега-и-Гассет считал, что раньше в человечестве превалировал образно-чувственный способ мышления («не артикулированное символическое сознание»), а еще ранее, на десятки тысяч лет вглубь, – визионерский, присущий ныне индейцам Северной Америки и шаманским народам Северо-Востока Евразии [Ортега – и – Гассет Х. Что такое философия ? / Пер. с испан. Отв.ред. М.А. Киссель. Послесл. Х. Мариаса и А.Б. Зыкова. – М.: Наука, 1991. – С.309]. Сущность «визионерского сознания» состоит в том, что оно транцендирует, а не редуцирует, оно ищет символы, а не «бесплодную конкретность знака», предлагает «знание личности», а не «знание о личности». Визионерство – это то, что осуществляется через прямую и личную коммуникацию между одным и другим живым существом, через общение, не задействованное объективным наблюдением [Хиггинс Р. Седьмой Враг. Человеческий фактор в глобальном кризисе (Главы из книги) / Пер. с англ. // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности / Сост. Л.И. Василенко, В.Е. Ермолаева. – М.: Прогресс, 1990. – С.42]. Реаниматорами «визионерского способа познания» считают себя неошаманисты из Лос-Анджелесской школы культурологии (К. Кастанеда и его последователи).
Конец господства «Большой Традиции» и приход «Примордиальной Традиции» начался, по Г. Джемалю, с Адама: «… когда ангелы возражали решению Всевышнего установить Адама халифом на Земле, Он для того, чтобы посрамить ангелов, научает его именам. То есть открывает ему язык. Вот этот язык Адам приносит как первое откровение, фундаментальное откровение. Кому приносит? Он приносит безъязыкому, животному человечеству «золотого века», которое обладало магическими способностями, телепатией, многими свойствами. И у них не было проблем со средой в те времена. Когда Адам принес им язык, они узнали его благодаря наличию телепатических способностей. Когда же они усвоили язык, у них исчезла магия и телепатия. Кончился «золотой век». И на них во всей ярости обрушились дожди, зной, град, снег и прочие. Тогда-то маленькая часть человечества ушла с Адамом как его община, а большая часть, которую тем не менее перевели на режим языка, создала общество. Его руководителями стали те, кто говорили: «Мы помним, как было хорошо при «Золотом веке». Повинуйтесь нам и мы сумеем вернуть вас туда (в то состояние, из которого Адам вас вывел)». Эти люди, конечно, были жрецами. Они создали ту самую традицию, которая управляет людьми до сих пор, но которой противостоит традиция пророков, традиция Адама» [Гейдар Джемаль: Является ли ислам тоталитарной идеологией с примесью религии? // http://islamreview.ru/est-mnenie/gejdar-dzemal-avlaetsa-islam-totalitarnoj-ideologiej-s-primesu-religii/].
При этом считать о том, какая из «традиций» – жрецов или пророков – является подлинно «Примордиальной Традицией», отдается на откуп самого традиционалиста.

***

Правда, многие не согласятся на такое разделение как «Традиция» и «до-Традиция», поскольку сама Традиция изначальна (примордиальна), её из-начальность («эн архе») не предусматривает ничего иного перед собой.
Поэтому собственно Примордиальная Традиция – это причастность к Трансцендентной Мудрости.
Но эта причастность возможна только через имманентизацию трансцендентного, т.е. превращение «невидимого мира» в «видимый»: Воли – в Представление (по А. Шопенгауэру), Эйдоса – в Миф (по А. Лосеву)…
Выражается Примордиальная Традиция как общая форма сознания только через уникальные и исторические, т.е. временные (темпоральные), презентации – традиции (религии, духовные учения). Тем самым свидетельствуется, что «… традиция не есть неподвижная статуя: она – живая и растет подобно могучему потоку, который тем более расширяется, чем дальше он отходит от истока» [Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии // Гегель Г.В.Ф. Сочинения. – Л., 1932. – Т.9. – С.10].
Мир Традиции, согласно Юлиусу Эволе («Восстание против современного мира», 1934), одному из видных мыслителей этой философской школы, представлен Древней Римской, Греческой, Индийской, Китайской, Японской цивилизациями. Эти цивилизации поддерживали строгую кастовую систему, они управлялись знатными воинами и вели войны, чтобы расширить границы своих Империй: «… Традиционный мир знал Божественную Царскую Власть. Он знал акт перехода между двумя мирами – Инициацию; два великих пути приближения к сверхмиру – героическое Действие и Созерцание; посредников – Обряд и Верность; великую опору – традиционный Закон и Касту; земной символ – Империю» [Evola J. Revolt Against the Modern World. — Rochester : Inner Traditions International, 1995. — P.6].
Но из-за воплощения в истории человеческого странствия Традиция постоянно истощалась, дробилась и утрачивалась, оплотнялась и материализовывалось в преходящие формы (Эоны – «Века»), неумолимо двигая сам Мир к своему эсхатологическому завершению. «… Последовательность Эонов, по Г. Джемалю, выглядит примерно так: Молчание – Язык Жрецов (пеаны, гимны; Пророки ханифы) – Эпос Героев – Джахилия (неудачная попытка философов приструнить воинов) – Ислам (удачная попытка превращение Джахилии в Джихад) – Новая Джахилия (Постмодерн) – Новый Джихад (установление всемирного Халифата). Провал Революции Пророков неизбежно приведет к Йаум ад-Дин (Дню Суда; шииты не хотят суннитского Халифата, шииты хотят Махди, потомка Али, который спасет только шиитов, поэтому сунниты убивают шиитов, ибо шииты приближают Finis Mundi)» [Волынский А. Re: Проблемы языческого традиционализма // http://intertraditionale.kabb.ru/viewtopic.php?f=99&t=4950&p=31877#p31877].
Как говорит Г. Джемаль, затем «Большая Традиция / Первоначальная фундаментальная метафизика», носителями которой были жрецы / маги, изменяет форму.
Это происходит по причине того, что ей бросается вызов в виде героического сознания: «… формируется образ личности, которая меряет себя не критериями соответствия всеобщей гармонии, но, напротив, способностью несгибаемого противостояния беспредельному, т. е. Року. Над эпическими нартами Кавказа и над эллинскими героями не стоят мудрецы. Эти герои бросают вызов Небу, ставят под вопрос позитивный смысл бытия. Можно сказать, что в них уже в те далекие времена был нащупан экзистенциальный нерв «сверхчеловеческого» и доведен до апогея, до полного разрыва с «нормой». Это, собственно, и получило название «трагедия»… Герой – не солнечное существо. Солнечными существами являются олимпийцы, власть и онтологическую легитимность которых он оспаривает. Герой – единственная модальность «сверхчеловека», которая не реализует Люцифера на земле, а, наоборот, бросает ему вызов, оказываясь тем самым на стороне пока еще неведомого ему Бога» [Джемаль Г. Наследие Кириллова // http://www.poistine.com/nasledie-kirillova#.U853i7HX_UF].
Правда, Г. Джемалем в одном тексте носителем героического сознания объявляется Моисей и герои Троянского эпоса [Джемаль Г. Апория как метод теологического мышления: апористический парадокс «абсолютного объекта», 2011 // http://geidardjemal.livejournal.com/17905.html; http://www.poistine.com/sacral/aporiya-kak-metod-teologicheskogo-myshleniya], а в другом им объявляется сам Адам, рассматривая появление героического сознания, носителем которого является «община кочевников», параллельно со жреческим, которое руководит жизнью «общества», не принявшего героический принцип «общины»: «… Адам стал проповедовать земным людям – неартикулированным беспроблемным тварям, находящимся в состоянии слияния, тождества с окружающей средой, своего рода «океанического блаженства» — его проповедь осуществила две вещи: 1. Она активировала в телепатически развитых существах Золотого Века способность к слову (говорению), и, тем самым, сделала возможным виртуальное пробуждение в них частицы Духа Божьего (не вложенной, как в Адама, но усвоенной ими по духовной ассоциации, потому что язык оказывается «зеркалом», в котором сознание обнаруживает себя как смысл). 2. Эта проповедь убила в архаическом проточеловечестве «океаническое блаженство», разорвав их бессознательное со средой. До этого рождение было не травмой, а продолжением блаженства зародыша в околоплодной жидкости. Существо попадало из матки матери в «матку природы», практически без переходов. Появление смысла через речь («интенцию говорения») проложило пропасть между говорящим и «не-Я», между субъектом и объектом. С момента проповеди Адама человечество разделяется на две неравные половины: те, которые становятся его общиной и ориентированы на максимальную активизацию в себе виртуально открывшейся через следование Адаму частицы Духа Божьего; их очень мало. Другая, абсолютное большинство, — это люди, организовавшиеся в общество. Потому что как только исчезает слияние со средой, град начинает бить, дождь — мочить, огонь — жечь, и физическая жизнь превращается в страдание и крайне опасную авантюру. Те, кто не последовали за Адамом в общину (будущие кочевники) должны выстроить между смертным жалким индивидуумом и беспощадной природой демпфирующую защиту в виде организованного коллектива. Во главе этого коллектива оказываются те, кто несмотря на язык, сохраняют праязыковую память о блаженстве до Адама — о, собственно, подлинном Золотом Веке. Они превращают язык из инструмента поддержки смысла в инструмент реализации виртуального возврата в пра-время. Это жрецы. Для жрецов актуальна тема онтологической повреждённости человека. В этом концепте смешивается судьба земных тварей и судьба посланного к ним пророка Адама. Такое смешение одновременно есть и аберрация метафизической ретроспективы, которая неизбежно присутствует во всех традициях и сознательная подмена, которую жрецы также практикуют во всех традициях… Нюанс в том, что после нового Адама — Иисуса Христа, закрывающего цикл, провидение посылает в мир последнего пророка, цель которого — последнее разделение на «козлищ и агнцев» (выражаясь библейским языком). Объективно община ждёт второго пришествия Иисуса Христа как подтверждения того, что виртуально открывшаяся в них от «первого Адама» частица Духа Божьего состоялась и стала подлинной. Общество же ждёт антихриста, который по фундаментальной интуиции жречества и следующих за ним пасомых, должен вернуть им Золотой Век, «океаническое блаженство» пра-времени» [Джемаль Г. Адам и проблема «ветхого человечества» // http://www.poistine.com/sacral/adam-i-problema-vetkhogo-chelovechestva].
Но, более вероятно, что основателями героического сознания являются именно Гильгамеш и Геракл.
Гильгамеш – это личность, разорвавшая отношения с безличностным культом Матери-Земли-Природы (богиня Инанна-Иштар) и поклонившийся высшему принципу культуры – ритму (воплощением чего является солнечный бог Уту-Шамаш). С помощью ритмических ударов ритуальных палочек («микку») и барабана («пукку»), сделанных из магического дерева «хулуппу», Гильгамеш начал руководить общественной жизню жителей Урука [Гуцуляк О. Гільгамеш як «архітектор буття» : Спроба прояснення сутності епічного образу // Зарубіжна література в навчальних закладах. – Київ, 2001. – № 6. – С. 42-45]. Собственно ритм и громкий звук барабана заставлял без устали трудиться юношей и мужей над возведением стен Урука. Проклятия потревоженных шумом женщин города привели к тому, что «пукку» и «микку» провалились под землю и остались лежать у входа в подземный мир. Энкиду, слуга Гильгамеша вызвался их достать, но нарушил магические запреты и был оставлен в царстве мертвых. Вняв мольбам Гильгамеша, боги открыли вход в подземный мир и дух Энкиду вышел оттуда. В последнем сохранившемся эпизоде Энкиду отвечает на вопросы Гильгамеша о законах царства мертвых.
В Японии этот принцип ритма открывает богиня Удзумэ (Амэ-но удзумэ), богиня счастья, радости, танцев и театра. «… Благодаря безудержному танцу под ритмичные удары ногой в медный чан, богиня Удзумэ впала в экстаз, чем вызвала всеобщее веселье и шум у собравшихся богов. Услышав неистовый шум, богиня Солнца Аматэрасу (в тот момент скрывшаяся в Небесном Гроте и погрузившая мир во мрак), сгорая от любопытства выглянула из грота, и так мир был спасен от вечной темноты и холода» [Морозова Е. О ритме в японской культуре // http://zapys.blogspot.com/2013/11/blog-post_21.html]. Она сопровождает схождение с Небес на Землю первопредка царей – Ниниги («Юноша-Рисовый колос»), внука Аматерасу, а также становится предком-основателем великого рода Ними из жреческого («каннуси») клана Сарумэ, откуда выходили женщины-жрицы, участвовавшие в празднестве первого риса, ритуальных плясках кагура, обрядах изгнания злых духов и др. К этому же клану Сарумэ принадлежит и богиня счастья Окамэ («Черепаха»), о которой богиня Аматерасу говорит: «Хотя ты нежная дева, но ты – божество…».
Смех-«Хара», рожденный ритмическим стриптизом Удзумэ, становится основой «героического сознания» (и дальнейшей дзэнской традиции): «… Беседуя с мастером по фехтованию мечами, с мастером танца, кукольником, художником и т.д., я снова и снова слышал слово хара, произнесенное с особым акцентом. Разговаривая с генералом, я спросил его: «Какое место занимает хара в тренировке солдат?». Он поразился такому вопросу, заданному европейцем, а потом ответил: «Смысл всей военной подготовки — хара» [Сафронова Е. С. Дзенский смех как отражение архаического земледельческого праздника // Символика культов и ритуалов народов зарубежной Азии. – М.: Наука, 1980. – С.68-78].
Геракл – это величайший греческий герой, сын Зевса и смертной женщины Алкмены. Выполняя жребий богов и волю своего отца Геракл свершает знаменитые 12 подвигов. Победа Геракла над силами хаоса означает восстановление мира, порядка, приход цивилизации на смену дикому варварству. За пройденный Гераклом путь справедливой борьбы боги Олимпа удостоили его бессмертия, а на небосклоне зажглось созвездие Геракла, рядом с созвездием Гидры, напоминая людям о непрекращающейся битве добра и зла, порядка и хаоса, цивилизации и дикости, как на небе, так и на земле, и в каждом человеке. Появление героя обусловлено милосердием небесного владыки Зевса – он открыл людям тайну политической жизни (политейи), воспитания (пайдейи) и военного дела. Пророком этого откровения и был Геракл: «… Геракл повсюду проповедовал и разъяснял учение Зевса. Куда бы он ни забредал, везде оставлял свои столбцы со знаками новой письменности. Конечное поражение варварства и победа новых идей – вопрос культуры, рассуждал он. Значит, необходима единая культура, единая письменность, чтобы народы сошлись воедино, чтобы установилось всенародное братство, чтобы – мир, мир, мир под эгидой объединяющих Зевсовых идей. Таков был Геракл, таковы его принципы. Случайно ли повсюду в тогдашнем мире, от Египта и Испании до Малой Азии, мы видим жертвенники и святилища в его честь? Случайно ли, что всюду, где он бывал, даже неверные язычники с любовью приносят в его память жертвы на протяжении чуть ли не полутора тысяч лет?! Геракл не был нетерпимым сектантом, он представлял гуманный зевсизм. (А как характерно и красноречиво самое имя, которое он принял в Дельфах или в Додоне! Ведь «Геракл» означает «Слава Геры». То есть: «Я сражаюсь за равенство мужчин, а не против женщин и не желаю ни малейшего ущерба никакому божеству, хотя бы и женского рода; я веду бой против варварства, против кровавой тирании, против несправедливости, как повелел мой небесный отец»). Люди представляют Геракла этаким забиякой-воякой. Какое заблуждение! Геракл – крупнейший представитель педагогического оптимизма в европейской истории: обучение, воспитание было главным оружием, с помощью которого он хотел добиться победы своих идей» [Мештерхази Л. Загадка Прометея // Мештерхази Л. Избранное. – М.: Прогресс, 1977. – http://www.lib.ru/INPROZ/MESHTERHAZI/prometej.txt].
В месопотамской традиции эквивалент Геракла – Нингирсу / Нинурта (как и Геракл, также носящий в мужском имени женский корень – nin «госпожа»), сын и «верховный пахарь Энлиля», «владыка земледелия». Он следит за порядком на полях и каналах. Храм Нингирсу в Лагаше – Энинну («храм пятидесяти»). В гимнах у Нингирсу появляется титул «жрец – очиститель Ану». Как божество, устанавливающее справедливость, Нингирсу сравнивается с богом-судьёй Иштараном (Сатараном). Эмблема и символический зверь Нингирсу — львиноголовый орёл Анзуд. Как и Нинурта, Нингирсу владеет оружием богов шаруром. В гимне Гудеа говорится о победах Нингирсу над шестиголовой овцой, семиголовым львом, «добрым драконом», «львом, ужасом богов» и др. Тексты Гудеи упоминают священный брак между Нингирсу и Бабой (Бау). Он же под именем Нинурта – бог счастливой войны, витязь богов, отождествлялся с планетой Сатурн. Символом бога был скипетр, увенчанный двумя львиными головами. Существует «Поучение Нинурте», написанное от имени Энлиля, в котором он учит своего сына разнообразной хозяйственной деятельности.
У германцев его эквивалент – Тюр, бог мудрости, правосудия (путем поединка-битвы; во время Рагнварёка Тюр вступит в битву с псом Хеля Гармом) и тинга (собрания вооруженного свободного народа). Собственно идентификацией Тюра (Тира, Тива, Цива) на небе была Полярная звезда (Polaris). Согласно «Эдде», спутанный ловушкой асов волк Фенрир, вскормленный ранее самим Тюром, откусил ему руку. В память об этом до сих пор на германских ярмарках в центре устанавливается столб, на который поднимали перчатку, вероятно, символизирующую правую руку Тюра. Изображение Раум-Трольхаттанским (Raum-Trollh;ttan, Швеция) брактеате отождествляют с Тюром, поскольку на нем показана фигура с одной рукой в пасти зверя.
Однако, прическа и юбка на изображении характерно женские, как явственно определяется по соскам или грудям, вызывают сначала недоумение. Но тут следует вспомнить факт, что и аналог Тюра Геракл (да и Ахиллес) в греческой мифологии носил женскую одежду и занимался ткачеством по прихоти лидийской царицы Омфалы. Это можно рассматривать как попытку обуздания обществом носителей героического сознания.
Ведь «Героический, Кшатрийский Дух» непосредственно рассматривается как что-то угрожающее и враждебное Здесь-Бытию и неприменно подлежащее приручению, уничижению и порабощению: «… почти повсюду, кроме Кавказа и Эллады, они были интегрированы (говоря современным языком) «в систему». Другими словами, в Индии, в Иране, у кельтов и т. д. над героем стоял мудрец; поэтому во всех этих сакрально-жреческих цивилизациях те, кто соответствует более или менее европейскому концепту героя, в действительности оказываются не «сверхлюдьми», а всего лишь воителями со сверхъестественными проявлениями. В этом фундаментальная разница даже на эпическом уровне между гомеровским Одиссеем и, скажем, Кухулином ирландского эпоса (Не следует путать сверхъестественные возможности персонажа со «сверхчеловеческими»…)» [Джемаль Г. Наследие Кириллова // http://www.poistine.com/nasledie-kirillova#.U853i7HX_UF].
Героическое сознание «… сразу вступает в глубочайший конфликт с метафизической мудростью. Через некоторое время после того, как этот вызов был «переварен» метафизической мудростью – она отвечает. Отвечает метафизика Большой Традиции некими методологиями, в значительной степени и почерпнутыми у героического сознания, но обращёнными на героическое сознание с тем, чтобы его подавить, установить контроль над героическим сознанием со стороны Мудрости. Героическое сознание, возникнув, сразу проявляет себя в чётко дискурсивной проекции, то есть обладает сразу неким специально организованным словом… Когда же возникает героическое сознание, то словесный ресурс оно преобразует в то, что можно назвать эпос. Эпическое повествование о подвигах героя — это фундаментальная структура, из которой потом родятся очень многие вещи, которые позже будут заимствованы самой метафизикой, перешедшей в наступление. Метафизика, переходя в наступление на героическое сознание, создаёт философию. Это определённая форма встречной героическому сознанию артикуляции, в которой фундаментальные посылки героического сознания фальсифицируются и возвращаются назад, но обращаясь уже «наоборот»… Таким образом, … задача была подорвать актуальное сверхощущение героя в точке «здесь и теперь», предъявив ему идею порядка. То есть заменить самосознание героя как точки, которая противопоставлена, внеположена протяжённости, некой конструкцией, неким порядком, сделать из человека вместо существа, несущего трагическую драму обречённости, конструкцию, строго говоря, искусственного интеллекта, которая выполняет определённые функции, решает определённые задачи, но при этом не знает, что она есть. Искусственный интеллект — это актуализация смерти, актуализация гибели. Поэтому философия — это в значительной степени методология действующей, рабочей, «умной» смерти, которая выдвинута на передний план метафизикой Большой Традиции как механизм обуздания вызова, идущего от Духа» [Джемаль Г. Апория как метод теологического мышления: апористический парадокс «абсолютного объекта», 2011 // http://geidardjemal.livejournal.com/17905.html; http://www.poistine.com/sacral/aporiya-kak-metod-teologicheskogo-myshleniya].
Одним из вариантом «приручения» носителей героического сознания являются упанишады: «… Поистине, вначале (все) это было одним Брахманом. Будучи одним, он не расширялся. Он сотворил еще лучший образ: кшатру – тех, кто кшатрии среди богов: Индру, Варуну, Сому, Рудру, Парджанью, Яму, Мритью, Ишану. Поэтому нет ничего выше кшатры. Поэтому при раджасуйе брахман почитает кшатрия как более высокого, он воздает эту честь одной кшатре. И все же Брахман – источник кшатры. Поэтому, если царь и достигает высшего положения, под конец он находит прибежище в Брахмане, своем источнике. И кто оскорбляет его (брахмана), тот нападает на собственный источник. Он становился тем хуже, чем лучше тот, кого он оскорбил («Брихадараньяка-упанишад», 1.4.11).
Но ныне философия оказывается недейственной для приручения героического сознания: «… Массами философия теперь принята быть не может. Философия как наука предполагает известную степень развития самомышления, без которого нельзя подняться в ее сферу. Массам вовсе недоступны бестелесные умозрения; ими принимается имеющее плоть…» [Герцен А.И. Дилетантизм в науке // Герцен А.и. Сочинения в девяти томах / Под общ. ред. В.П. Волгина и др. – М. : Госхудлитиздат. 1955. – Т.2. – С.8].
Единственно, что остается в этой ситуации – это использовать потенциальную акцентуацию Героя: «… именно герой в первую очередь является потенциальной аудиторией Пророка. Поэтому возможно существование сообщества героев, героических братств, о чем нам свидетельствует не только Гомер, но, местами, и сегодняшняя политическая практика, которая иногда не уступает величием древнему эпосу» [Джемаль Г. Наследие Кириллова // http://www.poistine.com/nasledie-kirillova#.U853i7HX_UF].
Казалось бы, что разрушение воинской касты в современном мире привело к гибели феномена «героического братства». Г. Джемаль спешит утешить тем, что на его место пришла особая категория современного социального аутсайдерства – «одинокие герои», «парии»: «… эти аутсайдеры связаны друг с другом той взаимной жертвенностью, которая подразумевается в евангельских словах Христа: «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15, 13)» … Абрек (на Кавказе, опришок – в Карпатах, гайдук – на Балканах, – О.Г.) рвет с основополагающей этикой «обычного» человеческого существования. Он отвергает авторитет отца, отбрасывает ценность рода, он признает бытие фундаментально несправедливым и уходит в горы, чтобы из своего вооруженного одиночества создать новую этику вызова Року, этику противостояния… Абрек отрицает бытие как ошибку во имя долженствования и справедливости, которых нет нигде, кроме как в его сердце. Кавказское абречество (карпатское опришковство, балканское гайдучество, – О.Г.) – в прямом смысле наследник гомеровского эпоса – доводит до сегодняшнего дня героический элемент, через который человеческое, беспредельно возвышаясь, наконец-то освобождает себя от дразнящего миража «сверх…» [Джемаль Г. Наследие Кириллова // http://www.poistine.com/nasledie-kirillova#.U853i7HX_UF].
Но даже эти феномены «одинокого героического», наиболее ярко вспыхнув в ХХ веке («дудаевцы», «четники», «бандеровцы»), к нынешнему веку окончаельно угасли, оставив после себя лишь жалкие попытки пародирования «игровиками-фэнтезийниками» и джихадистами-самоубийцами…
Герой, Сверхчеловек ныне – это тот, кто провозглашает не «Великое Нет!» Сущему, а «Великое Да!» Бытию. И не важно, что в него в руках – топор или планшет, живет он в зеленых джунглях Амазонки или каменных чащах Нового Вавилона, поёт ли он освященный тысячелетней традицией гимн или песенку о зайке Шнуфеле… Новый Герой предстает не как Раб Сансары, а как Офицер Дхармы, сам повелевающий Бытием.
И, увы, жреческого сословия, которое смогло бы предложить новый метод для обуздания «нового героического сознания», ныне также нет, оно уничтожено союзными Герою «смышленными отдельными людьми»: «… Великий памятник преодоления древней жреческой культуры смышленостью отдельных людей мы имеем в искусстве, в группе Лаокоона. В жреце Лаокооне, которого обвивают змеи – змей является символом ума, – изображается, как культура ума преодолевает культуру жрецов, в которой имелись другие воззрения на истину и мудрость и на то, что должно происходить… Это изображается также и в другом символе: в легенде о троянском коне. Ум Одиссея построил троянского коня, посредством которого была низвержена троянская жреческая культура … Жреческий город Троя основал колонию, жреческую колонию Альба Лонга … Из неё выходит новая жреческая культура (Рим, – О.Г.), которую затем сменяет культура мирового ума» [Штайнер Р. Об утерянном Храме, который должен быть восстановлен. Первая лекция // http://philologist.livejournal.com/6540945.html].
И если раньше все попытки «умников» вырваться из «общего стойла» загонялись жрецами-магами-пророками в русло необходимости «жить по плану», «подчиниться божественному / космическому / естественному закону», – что наиболее удалось путем навязывания «умникам» либо строить Свободу («правовое государство»), либо строить Храм Соломона («масонство»), либо постигать Природу («наука»), либо созидать Райское Блаженство («джихад»), – то ныне они сами начинают Великую Охоту на «священных коров» Больших Смыслов, чтобы, в окончательном итоге, совершить из них самую последнюю гекатомбу во имя Жизни!

***

Как верно подметил В. Карпец в статье «Царь Мира и Сокрытый Царь», стенают по поводу «универсализма» представители именно «вторичных традиций», в то время как Единой Метафизической Традицией является именно Традиция Царская: «…У Генона по этому поводу есть замечательная маленькая статья, которая называется «Гиперборея и Атлантида», где он доказывает: традиция авраамическая является вторичной по отношению к традиции Мелхиседека. Самое интересное, что о вторичности авраамической традиции по отношению к Мелхиседеку, т.е. Царю мира, говорится в самой же Библии. Приношение Авраамом даров Мелхиседеку, затем благословение Мелхиседеком Авраама. О том же самом говорится и у апостола Павла: Христос – иерей по чину Мелхиседекову. Но Сам Христос и есть логос, а у многих Святых Отцов мы находим соотнесение фигуры Мельхиседека и Христа. «Яко ты еси Царь Мирове и Спас душам нашим» – слышат православные христиане за каждым богослужением. Очень важно, что древлеправославная традиция говорит о Христе как Царе Славы. Исус Христос Царь Славы в каком-то смысле противопоставляется Христу историческому, каковому соответствует никонианское и католическое титло INRI (ИНЦИ) Иисус из Назарета Царь Июдейский. Речь идёт об одном и том же Христе, но рассмотренным с разных сторон. Христос как Царь Мира это Исус Христос Царь Славы … Мы говорим о Христе как Боге истории – в соответствии с западной традицией, но и как Предвечном Сыне, Спасе-в-Силах, Спасе Ярое Око в традиции восточной, русской по преимуществу. В конечном счете, это едино, но в земной проекции ведет к принципиально разным историософским и даже политическим выводам … Все сакральные династии, обладающие абсолютной легитимностью, образуют в конечном счете одну и ту же сакральную династию, восходящую к Царю Мира, и в данном случае, совершенно не важно, каким образом мы будем это объяснять. Генон называет этот истинно Царский род Vamsa Surya. Царь, «вытесненный в мифос», одновременно является и начинателем Царской династии, и «отсутствующим Царем» [Карпец В. Царь Мира и Сокрытый Царь // http://arcto.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=1558].
… Но если в небесной (метафизической) перспективе Универсализм Царя-Метатрона неизменен, то иную судьбу имеет традиция Царя в исторической перспективе. Она умаляется: «…Вот сейчас, какое кино не показывают по теме «магического», везде основные герои жрецы. А жрецы были так сказать «техническими работниками», но не носителями сакрального. Носитель сакрального был Царь, но утрата им этого сакрального лишила и окружение находиться в нем. В Риме, когда Царем была утеряна сакральность на его место пришел удивительный организм, абсолютно идеально сбалансированный – Сенат и Народ Рима, пока и этот сбалансированный организм не дал сбой. Видимо в самом воссоздавшимся мире уже заложен этот механизм разрушения сакральности. Зерна Традиции были посеяны в изначально контртрадиционную почву. До поры и времени они были сильны, давали всходы, питались солнечным светом. Но Солнца стало меньше и они истощились» [Комментарий к записи «Инициатические организации» // http://solnechnyi1968.livejournal.com/64639.html?thread=589951#t589951].
Однако именно Традиция Господа-Царя является и остается тем Полюсом, от которого актуальные религии в любом своем изводе (фундаменталистском или реформистском) не должны слишком удаляться.
Г. Джемаль ложно расщепляет единую Традицию Царя на якобы радикально противостоящую дихотомию «двух полюсов» – стагнационную «традицию жрецов» и революционную «традицию пророков». Более того, Г. Джемаль утверждает о «трансцендентальном дуализме двух языков» – «жреческого» и «пророческого» [Кауганов Е. Джемаль против Генона: опыт фундаментальной критики // http://arcto.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=1563]. Под «жреческой традицией» имеется ввиду «язычество», т.е. совокупность некреационистских, неавраамических религий, и что «генонизм» представляет собой фокус, в котором сходятся все силовые линии жреческой метафизики: «…Одна традиция порядка, иерархии, системы, авторитета, ценности и высшей окончательной бессмысленности, потому что она представляет собой раз и навсегда заданную онтологическую программу, которая стирается и возобновляется, вечное возвращение равного. Ему противостоит вторая традиция, традиция антисистемы, традиция революционная (“традиция Пророков”, – О.Г.), которая ни во что не ставит иерархию бытия, преимущество других эонов времени, противопоставляет эонам времени абсолютное, актуальное «здесь и теперь». В оптике «традиции Пророков» сущность высшей инстанции онтологии обнажается как «Ничто, которое ничтожит» (Хайдеггер), «дурная бесконечность» (Гегель), бесконечная энтропия, чистая Бездна, «абсолютная динамика экстравертного негатива», а творимая ей реальность – как концентрационная вселенная, преодоление которой является высшим категорическим императивом на пути человечества» [Кауганов Е. Джемаль против Генона: опыт фундаментальной критики // http://arcto.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=1563].
Гейдар Джемаль обвиняет Рене Генона в том, что тот, следуя своей универсалистской логике, изо всех сил стремился максимально сгладить, затушевать структурные противоречия между манифестационистскими традициями и монотеистическим креационизмом и представить последний как просто экзотическую версию той же самой интегральной Традиции, просто адаптированную для менталитета людей конца эпохи Кали-юги. Таким образом, Р. Генон «разоблачается» Г. Джемалем как «апологет жреческой линии», сознательно или несознательно проигнорировавший уникальный смысл авраамического откровения пророков. Даже суфизм с его холистским, «криптоманифестационистским» принципом «вахдат-аль-вуджуд» («единство бытия») расцениваются Г. Джемалем в оптике «чистого монотеизма» как девиация в «традиции пророков» и «субверсивное жреческое влияние».
Г. Джемаль резюмирует оппозицию жрецов и пророков следующими словами: «… Генон описывает реальность как она есть, в то время как ее нужно переосмыслить под другим углом – какой она должна быть. Сущее, которое с точки зрения Генона является «наиоптимальнейшим» из всего возможного, является фундаментальной ошибкой, которая встроена в программный формат первоположения… бытие – не самодостаточная сверхценность, а вызов и постановка задачи, в ходе которого оно должно быть преодолено». Революция пророков, по Г. Джемалю, – это восстание против реальности, против чистого Рока. Для этого, якобы, они инфильтрируются в воинское сословие (кшатриев) и против «диктата жрецов», держащих кшатриев «в оковах», «на поводке», поднимают восстание во имя всех обездоленых тяжестью Рока. И наносят пророки удар по главному аспекту жреческой традиции – по понятию «сакрального». Если для жреческой традиции все бытиё, вся реальность освящена святостью, то пророки разделяют реальность на два противостоящих аспекта – «сакральное» и «профанное», обвиняя жрецов в сокрытии истинны их власти (иерократии) путем диктата «сакрального авторитета», и тут же сразу делают подмену, объявляя что «профаного» нет (но и нет, таким образом, и его антитезиса – «сакрального»): «…никакого профанизма нет. Профанизм есть некая маска, некое частное явление, которое представляет собой определенную пропагандистскую программу, предназначенную для конфиденционирования сознания наиболее периферийных слоев населения, массовых и широких периферий. Сакральный авторитет никуда не исчез и не мог исчезнуть. Иерократия никуда не исчезла, а существует в гораздо более жестокой тотальной форме». Тактика иерократии состоит в том, что тайный сакральный авторитет ставит системы «заглушек», завес между своей подлинной властью и тем, что воспринимает массовое сознание. В частности, парламенты, либеральные институты, открытое гражданское общество, законы рынка и прочее – все это не более чем система таких заглушек, неких выстроенных ширм, за которыми стоит та же самая реальность. Более того, Г. Джемаль утверждает, что с определенного времени в Европе иерократия сама начала готовить акции типа Великой французской революции для того, чтобы реально сохранить свою власть и чтобы на конечном этапе создать «полностью контролируемое, зомбируемое общество, называемое открытым, гражданским, рыночным» [Кауганов Е. Джемаль против Генона: опыт фундаментальной критики // http://poistine.org/dzhemal-protiv-genona-opyt-fundamentalnoy-kritiki]. Конечный смысл, телеология этих маневров иерократии, по Г. Джемалю, сводится к реализации «пирениалистского проекта», «проекта вечного человека», «гуманизма» как главного орудия господства в мире жрецов (иерократов). Тем самым, позволительно любое восстание против этой глобальной власти, особенно если это оно идет под знаменем пророков. Нигилистическо-гностические «рога» буквально вылезают у Г. Джемаля, когда он говорит о «концентрационной вселенной», «преодолении иерархии», «разделении на начала добра и зла» и «бытии как негативе». Даже больше, у верного ученика Г. Джемаля А. Дугина идет посягание на само «Царство Солнца», «Солнце Истины», «Эпинойю Света»: «…В одной из своих книг Александр Дугин рассматривает солнце как онтологический центр демонизации мира, и фактически в нашей извращённой вселенной оно не может быть чем-то другим. Как не вспомнить Фёдора Сологуба, видевшего в солнце символ зла, дракона, что мучает людей, оказавшихся пленниками на подвластной ему земле?.. Так и солнце из подателя жизни превращается в уничтожающее светило. Так некогда «несущий свет» Люцифер становится Люцифугом, «бегущим света» [Сперанская Н. Преступление Солнца // http://www.arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1564].
Как видим, подмена у разделителей Царственности здесь чудовищна, радикальна.

***

Но вся проблема в том, что та западная (или вообще современная) цивилизация, на которую т.н. «традиционалисты» (как обычные-“эзотерические”, так и “революционные” типа Г. Джемаля) указывают как объект порицания и противостояния, в действительности является творением рук самих «традиционалистов», их «куклой для битья», цель которой, в действительности, отвлечь внимание, увести в сторону, соблазнить на неверный путь. Поистине, таково их подлое лукавство!
Ибо воистину есть только один Путь – Путь Правды и Истины Бога Живого, Иисуса Христа!
Сущность лукавого послания слуг сатаны, лишенного в результате падения всех своих светоносных качеств и которому попущено Просмыслом до искончания века, состоит в том, что есть «… бесконечный бескачественный Абсолют, который является последней инстанцией восприятия – это «абсолютно» враждебный живому Богу рок» [Кауганов Е. Джемаль против Генона: опыт фундаментальной критики // http://poistine.org/dzhemal-protiv-genona-opyt-fundamentalnoy-kritiki]. Т.е. антихристианство – это именно представление сатаны (Люцифера, Денницы, Радикального Субъекта) как единственного абсолюта и бога («монотеизм») для человека, актуальная и абсолютная задача которого не в вечной жизни, а только «здесь и теперь» быть «местоблюстителем от имени абсолютно трансцендентного, скрытого и непостижимого Субъекта» [Кауганов Е. Джемаль против Генона: опыт фундаментальной критики // http://poistine.org/dzhemal-protiv-genona-opyt-fundamentalnoy-kritiki]. И именно во власти Рока, противостоящего Богу Живому, по мнению антихристов, должна быть Реальность, отбрасывая «несправедливое», по их мнению, Сущее как наиоптимальнейшее из всего возможного из творений Бога, т.е. отрицая Мир во власти Любви как наипрекраснейшее из созданий Творца.

***

В то время как эзотерик стремится обеспечить себе и своим близким (не хочется говорить громких слов обо «всем человечестве») благую участь в инобытии, сам Оккультизм – это попытка реставрировать древнюю магию, приспособить ее к сиюминутным нуждам, не имеющим никакого отношения к духовности.
Оккультист играет в небезопасные бирюльки, занимаясь такими «паранормальными явлениями» как телекинез и психометрия, а вот эзотерик при надобности может посрамить по части чудес любого оккультного колдуна и мага.
Нужно помнить также, что современная «мирская наука» – это та же магия, то есть попытка воздействовать на материальную природу, покорить ее. Магия делает это при помощи низших психических сил, наука – посредством технологии. Но результат один: не обретение власти над природой, а все большая и большая зависимость от косных природных сил, рабство, из которого нет исхода.
Именно Сократ (469 – 399 гг. до н.э.) был первым, кто попытался ввести «майевтику» – «вытащить» «божественные вещи» в сей мир, завладеть ими (т.е. стать магом, имеющим власть над трансценденцией, ирреальными стихиями) с помощью человеческого разума, эвокации (вызывания) и номинации (называния) «божественных вещей», за что и был осужден.
Но, не смотря на это, путь Сократа восторжествовал: началось завоевание богооставленного пространства человеком. Человек жаждет подчинить себе Мироздание и через Знание вырасти до уровня Бога. Сократовский Человек – это немощный, расслабленный оптимизмом и рассудочностью «теоретик», не способный воспринимать вещи в их целостности, во всем их естественном трагизме.
Поэтому необходимо возвращение. Но не к экзистенции досократиков, о чем грезил Мартин Хайдеггер, не к новой трагедии, рождающейся, по мнению Фридриха Ницше, из глубин немецкого духа, немецкой музыки, немецкой философии, а, хотя бы, к Рене Генону, к его «перепрочтению».
Если первое прочтение Генона концентрировано на концепте отрицания Модерна («кризиса современного мира – царства количества», «Конца времен»), а второе прочтение связано с такими именами как А. Дугин и Ф. Шуон и играми в «конспирологию», то третье прочтение трудов Генона связано с его постулатом роли человека и возможности его становления (личностный консалтинг) с помощью тех или иных сохранившихся аспектов Изначальной Традиции.
В первую очередь это «третье прочтение Генона» и «возвращение Традиции» возможно через осознание отношения личности к социальной иерархии («царства степени»): «… Настоящий базис традиционной социальной стратификации – ясное осознание низшими слоями сути иерархических отношений. Не низшие нужны высшим, а совсем наоборот. В основе иерархических отношений лежит идея о том, что некоторые люди реально обладают определенной духовной сущностью, которая во всех остальных присутствует лишь в качестве идеала, предчувствия, несфокусированного усилия. Поэтому последних фатально влечет к первым, и подчиняются они, по сути, не чему-то внешнему, а себе же – Настоящему. В этом – тайна традиционного мира, тайна готовности к жертве, героизма, верности; и, с другой стороны, престижа, авторитета и спокойной силы, неведомой самому тяжеловооруженному тирану» [Эвола Ю. О секрете вырождения // http://falangeoriental.blogspot.com/2013/12/blog-post_8063.html]. Символически ситуацию можно описать так, что вершины, как несокрушимый Олимп, сохраняют неприкосновенность и чистоту традиционных иерархических отношений и становятся «полюсом», «магнитом» для тех, у кого «пробуждаются чувства металла».
Помочь человеку осознать это внезапное возникшее чувство «влечения к магниту-полюсу» и должна философия традиционализма Генона. Так же, как и затем предложить пути к нему.

Сохранить в:

  • Twitter
  • Grabr
  • email
  • Facebook
  • FriendFeed
  • Google Bookmarks
  • Yandex
  • Memori
  • BobrDobr
  • LinkedIn
  • MySpace
  • PDF
  • RSS
  • Yahoo! Buzz
  • Add to favorites
  • Live
  • MSN Reporter
  • Print